Роберт Хайнлайн - Дверь в лето [с рисунками]
— Подожди минуту! Которую из двух?
— Которую? Так они же — одна и та же свинка. Конечно, ту, что на неделю младше, потому что…
— Ты же сказал, что она всего одна. Потом, что их две. Затем ты сказал, что две — это просто одна. Но ты собирался взять одну из двух… а там, ты говоришь, всего одна…
— Я же и пытаюсь объяснить тебе, как это две могут быть одной. Если взять младшую…
— А как отличить, которая младше? Они же совершенно одинаковые!
— Ну, можно отрезать кончик хвоста у той, которую отправляешь в прошлое. Когда она вернётся, то…
— Ой, Дэнни, какой ты жестокий! И кроме того, у морских свинок нет хвостов.
Она решила, что доказала свою точку зрения. Зря я взялся объяснять ей это.
Но Рики не из тех, кто ломает голову над вещами несущественными. Видя, что я расстроился, она тихо сказала:
— Ну, иди сюда, дорогой. — Взъерошив мне остатки волос, она поцеловала меня. — Мне вполне достаточно одного тебя. Двух было бы многовато. Ты мне скажи: ты рад, что дождался, пока я вырасту?
В ответ я сделал всё, что мог, чтобы убедить её, что рад.
Но моё объяснение далеко не всё объясняет. Кое-что я и сам не понимаю, хотя я сам катался на этой карусели и считал обороты. Почему я не нашёл сообщения о своём пробуждении? Я имею в виду второе пробуждение, не в декабре 2000-го, а в апреле 2001-го. Должен был наткнуться на него: я ведь внимательно просматривал эти страницы. Второй раз меня пробудили 27 апреля 2001 года, в пятницу. Значит, на следующее утро в «Таймс» должно было появиться объявление. Но я его не видел. Теперь я отыскал его; вот оно: «Д. Б. Дэвис», в номере за субботу, 28 апреля 2001 года.
В философском смысле даже одна строчка способна изменить мир не меньше, чем исчезновение целого континента. Неужели старые рассуждения о множественных вселенных и разветвляющихся потоках времени верны? Неужели я попал в другую вселенную из-за того, что нарушил условия игры? Хотя я и нашёл в ней Пита и Рики? Значит, где-то (точнее, когда-то) есть другая вселенная, где Пит выл до отчаяния, а потом убежал и одичал? И где Рики так и не сумела сбежать с бабушкой, а осталась страдать от мстительного гнева Беллы?
Нет. Одной строчки мало. Наверное, я просто заснул в тот вечер, не дойдя до строчки со своим именем. А утром выкинул газету в мусоропровод, решив, что прочёл её всю. Я такой рассеянный, особенно когда думаю о работе.
Но что бы я сделал, если бы увидел его? Поехал бы туда, встретил сам себя и рехнулся? Нет. Ибо, если бы я увидел его, я бы никогда не сделал то, что я сделал потом — «потом» для первого меня — и что привело к появлению объявления. Значит, этого никак не могло случиться. Регулировка здесь идёт по принципу отрицательной обратной связи с встроенными предохранителями, потому что само существование той строчки текста зависело от того, увижу я её или нет. Очевидная на первый взгляд возможность того, что я увижу её, входила в число «невозможных состояний» данной схемы.
Есть только один реальный мир с одним прошлым и одним будущим. «Как было вначале, и ныне, и во веки веков пребудет в этом бесконечном мире. Аминь». Только один… но большой и сложный, и в нём есть место и для свободы воли, и для путешествий во времени, и для всего остального. Можешь делать всё, что угодно, в пределах правил… но всё равно вернёшься назад, к своей двери.
Я не единственный, кому удалось путешествовать во времени. У Форта описано слишком много случаев, которые ничем иным объяснить невозможно; у Амброуза Бирса — тоже. Мне кажется, что старый доктор Твитчел нажимал свою кнопку гораздо большее число раз, чем он сказал мне. Не говоря уже о других учёных, в прошлом и будущем, которые тоже могли придумать что-то подобное. Но я не думаю, что из этого когда-нибудь выйдет что-то путное. В моём случае об этом знали только трое, да и то двое из них отказались в это верить. Занимаясь путешествиями во времени, вы не много добьётесь. Как говорил Форт, придёт время железных дорог — будут и железные дороги.
Но у меня из головы не выходит Леонардо да Винчи. Неужели это Леонард Винсент? Неужели он сумел пройти через весь континент и вернуться в Европу с Колумбом? В энциклопедии есть вехи его жизни; но он мог сам приложить к этому руку. Я-то знаю, как это делается, — я сам этим немножко занимался. Тогда, в Италии, в пятнадцатом веке, не было удостоверений личности, номеров социального страхования и отпечатков пальцев. Может, он и сумел совершить это чудо.
Но вы только представьте себе: один, лишённый всего, к чему привык; он знал тайны полёта, энергии, тысяч разных вещей. Он отчаянно пытался воспроизвести их, нарисовать, чтобы их можно было сделать, — но его ждала неудача: нельзя сделать того, что мы делаем сегодня, не опираясь на предшествующий технологический опыт, накопленный веками.
Да танталовы муки и то слаще.
Я думаю, как можно было бы использовать путешествия во времени с коммерческой целью, если бы их рассекретили: делаешь короткий скачок, создаёшь машину для возвращения, берёшь с собою узлы и запасные части и снова в прошлое. Но однажды ты можешь сделать один лишний скачок и уже не сможешь вернуться: время ещё не приспело для «железных дорог». Нет чего-то элементарного — скажем, какого-то особого сплава, — и всё, ты попался. А главное — нельзя заранее определить, в какую сторону тебя забросит, вот в чём беда. Только представьте себе: очутиться при дворе короля Генриха VIII с грузом субфлексивных фазотронов, предназначенных для покупателя в двадцать пятом веке!
Нет, нельзя торговать моделью, в которой случаются сбои, помехи и неисправности.
Но о парадоксах времени и причинно-следственных анахронизмах я не беспокоюсь: если в тридцатом веке какой-нибудь инженер сумеет добиться безупречной работы установки, сделает сеть передающих станций, создаст систему торговли и обслуживания таких станций — значит, Создатель сотворил вселенную именно так. Он дал нам руки, глаза и мозг. Всё, что мы творим, не может быть парадоксом. Создателю не нужны настырные догматики — проводники Его законов природы: эти законы сами себя охраняют. Чудес не бывает.
Философия, впрочем, занимает меня не больше, чем Пита. Каков бы ни был мир на самом деле, он мне нравится. Я нашел свою Дверь в Лето, и больше я не стану путешествовать во времени — вдруг сойду не на той станции? Может быть, мой сын станет, — но тогда я скажу ему, чтобы ехал в будущее, а не в прошлое. В прошлое — только в исключительных случаях, когда надо что-то исправить. Будущее лучше, чем прошлое. Несмотря ни на что, мир с каждым годом становится все лучше, потому что разум человеческий, изменяя окружающий мир, делает его лучше. Делает руками… инструментами… внутренним чутьем, наукой и техникой.
Большинство нынешних длинноволосиков не умеют сами гвоздя забить. Посадить бы их в камеру доктора Твит-чела да забросить в двенадцатый век — пусть наслаждаются.
Но я ни на кого не держу зла, и мое время мне нравится. Вот только Пит стареет, толстеет и уже не связывается с молодыми котами. Очень скоро он уснёт слишком долгим сном. Я всем сердцем надеюсь, что его отважная душа найдёт свою Дверь в Лето, где колышутся под летним ветром поля валерианки, где кошки сговорчивы и где любой подставит тебе колени или ногу, чтобы ты мог потереться об неё, — но никто не пнёт ботинком.
Рики тоже поправилась, но это здоровая полнота, и это временно. Она стала от этого только прекраснее и всё так же звонко восклицает «Ну-у?!», когда удивляется, но чувствует себя при этом не очень уютно. Я сейчас разрабатываю устройства, способные облегчить её состояние. Быть женщиной вообще не очень удобно, и я хочу — и уверен, что сумею, — сделать что-нибудь такое, чтобы ей легче жилось. Трудно нагибаться, поясница ноет — над этим я работаю сейчас. Я сделал ей гидравлическую кровать, которую, вероятно, запатентую. Надо бы ещё сделать что-то, чтобы было легче залезать в ванну и вылезать из неё, но я пока не придумал, что именно.
Для старины Пита я тоже изобрел «кошачий туалет» для плохой погоды — автоматический, самоопорожняющийся, гигиеничный и без запаха. Однако Пит настоящий кот — он предпочитает ходить на улицу и по-прежнему убеждён, что если попробовать все двери, то одна из них обязательно окажется Дверью в Лето. И знаете… Я думаю, он прав.
Что может быть проще времени?
(Несколько соображений о путешествиях в прошлое и будущее)
Ведь кузнечик скачет, А куда — не видит.
Козьма Прутков
Говорят, что в наши фантастические времена, когда прошлое, по мнению британского остроумца, у нас непредсказуемо, а будущее весьма неопределенно, произведения профессиональных фантазеров как-то бледнеют. Кое-кто считает, что жанр НФ вообще отойдёт на задний план. Лично я так не думаю. Напротив, я полагаю, что именно сейчас нам очень может помочь как раз НФ, и в особенности — та её часть, которая вплотную занимается путешествиями во времени (в прошлое ли, в будущее — куда автору захочется). Точнее даже, не самими путешествиями, а их последствиями — социальными, психологическими, политическими, нравственными (да-да, бывают и такие).
![Роберт Хайнлайн - Дверь в лето [с рисунками]](/uploads/posts/books/116820/116820.jpg)
